Некоторые студенты волонтерят в Центре защиты прав человека «Мемориал» — одной из старейших правозащитных организаций России, которая помогает политрепрессированным. Они практикуют английский, изучают российское и международное право и, как рассказывает одна из волонтерок, получают бонусы в карму — потому что работа в «Мемориале» помогает людям.
О том, что дают волонтеры «Мемориалу», а «Мемориал» — волонтерам, рассказываем в трех историях от студентов.
Я волонтерю [в «Мемориале»] около полугода и хочу продолжать. У меня не было потребности искать мотивацию, думать, зачем волонтерить. Просто я хочу помогать — это нужно, и всё. Но в анкете [«Мемориала»] надо было объяснить, почему я хочу стать волонтером. И это оказалось очень терапевтично, потому что помогло осмыслить происходящее и сформулировать зачем мне это нужно.
Никто из моих родственников не знает, что я волонтерю в «Мемориале», хотя для меня это, можно сказать, гордость, и я бы хотела этим поделиться. Но, к сожалению, мою семью не обошел раскол после начала войны. У нас всегда была дружная семья. Я и подумать не могла, что у нас когда-либо будут возникать ссоры из-за каких-то орущих людей в телевизоре. Друзья [знают] только самые близкие, и обычно они не просто знают, а сами участвуют, потому что я тащу их тоже волонтерить.
В первую очередь я берусь [в «Мемориале»] за задачи, связанные с текстовой работой: переводы, расшифровки аудио. Но могу сделать и что-то, что не требует особых профессиональных навыков.
Для некоторых задач нужна подготовка или поиск информации, в процессе изучаешь что-то новое. У меня улучшилась юридическая лексика на английском, я теперь могу перевести аббревиатуру «СИЗО» на английский несколькими способами. Стала лучше разбираться в законах. Чтобы перевести некоторые статьи, нужно было найти Конституцию РФ на английском языке — вроде понятно, что такое должно быть, но пока сам не найдешь, не задумываешься о существовании таких вещей. В целом, вырабатываются какие-то важные практические навыки, которые будут полезны для будущей карьеры.
Если у меня нет сил, я могу не брать задачи. Но волонтерство наоборот придает сил. Иногда я с гораздо большей охотой принимаюсь за волонтерские задачи, чем за домашние задания в институте. Бывает, что срабатывает даже некий эффект азарта, как в компьютерной игре: ты выполняешь задачу — тебе прилетают бонусы, а за волонтерскую задачу бонус в карму — вроде делаешь что-то маленькое, а это часть чего-то большего.
Самое сложное не в физическом, а в психологическом плане, потому что, выполняя задачу, непосредственно начинаешь разбираться в этих тяжелых историях людей — когда нарушаются их права, когда кого-то в очередной раз преследуют по политическим мотивам. Ты как бы пропускаешь информацию через себя, и это воспринимается гораздо острее, чем когда читаешь ту же статью в интернете.
Мне нравится, что в волонтерстве я абсолютно свободна. То есть я не наемный работник, я не связана никакими обязательствами и при этом могу делать свое любимое дело, которое еще и будет приносить кому-то пользу, а я буду чувствовать социальное поглаживание. Конечно, я в каком-то смысле ограничена совестью — да, я выполняю работу безвозмездно, но я должна сделать ее хорошо. Это и есть свобода в моем понимании, когда ты ничем не ограничен, кроме своих внутренних установок.
Название центра говорит само за себя, memoria — память. «Мемориал» фиксирует случаи нарушения прав человека, поддерживает политических заключенных. 1 августа удалось обменять 15 человек, а более 1300 человек продолжают отбывать сроки (такие, что досидят не все). Этим людям и их семьям нужна поддержка, многие из них тяжело больны, им требуются медикаменты, материальная помощь, адвокаты. Благодаря «Мемориалу» такие истории становятся известны. И волонтерство здесь дает возможность помочь людям и гражданскому обществу.
Иногда я думаю, что [будет], если и меня все-таки поймают с чем-нибудь «дискредитирующим». И мне становится легче оттого, что я знаю, что есть организации, которые это отслеживают, помогают, и в случае чего я не останусь одна.
Силы продолжать волонтерить в «Мемориале» мне дают люди. Это и координаторы волонтеров, которые очень поддерживают, и само комьюнити волонтеров, в котором [состоят] люди со всего мира. Они делятся советами, как не выгорать и не опускать руки.
Несмотря на опасность, многие продолжают волонтерить, находясь в России, и когда говорят, что россияне разобщены, я не согласна с этим. Это способ жить и быть линией сопротивления в диктаторском режиме. А значит и приближение России без репрессий и политических заключенных.
Волонтерить в «Мемориал» я пришла в 22 года — я как раз заканчивала бакалавриат в МГИМО и поступила в магистратуру в Нидерланды. То есть волонтерю я чуть меньше года, с мая 2024. До этого я волонтерила в «ОВД-Инфо», и мне хотелось расширить «охват» своей полезности, особенно с учетом напряженной обстановки с политическими репрессиями в России, которая никак не собирается налаживаться. Более того, у меня в рамках университетской обязательной практики был опыт взаимодействия с одной из адвокатов «Мемориала» — ее стиль работы, ее уверенность в организации не могли меня не вдохновить.
Я стараюсь не распространяться [о волонтерстве в «Мемориале] ни с кем, вне зависимости от моего доверия к человеку. Так и они, и я можем избежать лишних проблем.
[В «Мемориале»] мои задачи, в основном — это задачи на перевод, в частности юридический перевод с английского на русский и наоборот. Еще указала в анкете [«Мемориала»] возможность делать «рисёрч» на различные, связанные с правом, темы, что мне подходит по профессии. Эти два типа заданий мои самые любимые, потому что я практикую юридические навыки одновременно с лингвистическими. Такие задачи позволяют узнать что-то новое, хоть информация редко бывает приятной.
Я не могу сказать, что очень уж много трачу времени на эту волонтерскую деятельность. В то же время всегда важно — и поэтому сложно — уметь распределять время между своей жизнью и волонтерством, не брать на себя слишком много задач, чтобы потом не подводить кураторов и не делать всё в последний момент. Разумеется, каждый раз хочется откликнуться и помочь, но иногда просто не остается на это физических и ментальных сил. Тогда очень важно вспоминать, что есть другие коллеги-волонтеры, которые подхватят [задачу].
Страха пойти волонтером [в «Мемориал»] не было и нет. Я уверена, что эта правозащитная организация обеспечивает достаточный контроль за персональными данными своих волонтеров. В любом случае, мое желание хоть как-то помочь борьбе с репрессиями превышает любой страх.
[Волонтерство в «Мемориале» нужно], чтобы поддерживать работу одной из крупнейших и старейших правозащитных организаций в России. Чтобы не оставлять людей один на один с репрессивной машиной государства, в которой они потеряются без помощи сотрудников и волонтеров «Мемориала». Чтобы чувствовать, что твоя жизнь хотя бы немного имеет смысл не только для тебя самого и твоих близких, но и для людей, с которыми ты никак, казалось бы, не связан.
[Продолжать волонтерить мне помогает] чувство долга перед теми, кто оказался в гораздо худшей ситуации, чем я. Чувство вины перед людьми в России, которые не могут высказывать свою политическую позицию, тогда как я, находясь за границей, ничего осязаемого для них иначе не делаю. Чувство гордости за организацию, которая не сдается даже тогда, когда ей, казалось бы, всеми законными и противозаконными способами препятствуют работать.
Я волонтерю [в «Мемориале»] с лета 2024 года. Я разделяю ценности и гуманистическую позицию «Мемориала», и мне хотелось делать что-то регулярное и полезное, что помогало бы конкретным людям.
[В «Мемориале»] я проверяла расшифровки и волонтерила на пресс-конференции. Это была пресс-конференция первой мониторинговой миссии российских правозащитников в Украине в феврале в Берлине. Волонтерство на конференции было, наверное, самым интересным: носила микрофон и отмечала людей в списочке, а заодно и саму конференцию послушала!
Я плохо помню, было ли мне страшно волонтерить в «Мемориале», но скорее нет: волонтерство в основном происходит онлайн и организовано, через бот, думаю, это создает ощущение безопасности. Сейчас точно нет страха. Наверное, это дело привычки и личного опыта: я возвращаюсь в Россию регулярно, студенческие документы явно защищают меня, и ни до одной из моих волонтерских активностей никто пока не добрался.
Лично у меня сил на волонтерство уходит не очень много, так как я не очень часто беру задачи. Это связано с тем, что я нахожусь не там, где помощь нужна присутствием (например, в судах в России).
Координаторы бота [«Мемориала»], тем не менее, внимательные и понимающие: в случае с этой же расшифровкой достаточно было указать все места, в которых есть сомнения.
За время работы в «Мемориале» я научилась думать о конфиденциальности людей, которых касается моя работа. Опять же, проверяя расшифровку, ты по необходимости знакомишься с некоторыми деталями дела или персональными данными человека, которые необходимо оставить при себе и не потерять в недрах собственного телефона.
Объем правозащитной работы в связи с войной значительно возрос. Любая помощь с рутинными задачами облегчает работу команды и позволяет помочь большему числу людей. Если говорить о том, зачем она нужна мне, то я чувствую себя лучше, когда могу внести вклад в улучшение обстановки, даже если он не вполне прямой и небольшой. Некоторые мои друзья тоже волонтерят, другие просто поддерживают. С родственниками [о волонтерстве в «Мемориале»] не говорила. Подозреваю, что реакции были бы в диапазоне от прохладно до неодобрительно.
Я считаю очень важной работу «Мемориала», и рада помогать. Я знаю, что людей, разделяющих антивоенные взгляды, много, что они делают то, что им доступно, чтобы помогать другим, и я хочу быть частью этих людей. Я знаю и то, что каждое маленькое действие полезно. Чтобы в этом убедиться, достаточно представить мир, в котором ничего из этого не было бы сделано, и ужаснуться ему.