14 июля Госдума приняла закон о запрете «смены пола». Теперь все медицинские процедуры, связанные с трансгендерным переходом, запрещены. Кроме того, трансгендерам теперь нельзя усыновлять детей и оформлять опекунство, а их браки будут аннулированы. Также изменения графы «пол» больше недопустимы в официальных документах.
Давление на транс-персон происходит не только на законодательном уровне. Студент педагогического института Пензенского государственного университета Александр (мы изменили имя героя по его просьбе) столкнулся с давлением со стороны университета из-за социального трансгендерного перехода. Александр сменил большинство своих документов: паспорт, свидетельство о рождении — когда об этом стало известно заместительнице декана, она начала его травить: заставляла отчислиться, вызывала к декану и директору, угрожала полицией. «Гроза» публикует его историю.
Четкое осознание своей гендерной идентичности появилось лет в 14, когда я стал знакомиться с интернетом. Хотя странные ощущения появились раньше: будто ты находишься не в своем теле, не в своей тарелке.
Были ощущения, что хочется сорвать с себя кожу, не хочется смотреть в зеркало. Я попытался похудеть очень сильно, чтобы скрыть грудь и бедра. Они меня просто раздражали. Было физически некомфортно.
Я сменил паспорт, сменил свидетельство о рождении. Сменил практически все.
Проблемы в университете начались, когда мне не пришла стипендия. Мне позвонили из бухгалтерии, предупредили, что стипендия не проходит — «наверное, вы меняли данные». Попросили принести новый паспорт, чтобы внести изменения. Вроде все хорошо, стипендия пришла.
На следующий день мне позвонила куратор — по совместительству заместительница декана — и потребовала срочно приехать в деканат.
Когда я приехал, она начала угрожать, заставляла отчислиться со словами: «Такие, как ты, не имеют права здесь учиться. Отчисляйся, можешь потом восстановиться». Но я не дурак, я понимаю, что если я отчислюсь по старым данным, то по новым я уже не восстановлюсь. А я круглый отличник. Я два года учусь в педагогическом, у меня по всем предметам пятерки, победы на конференциях. А куратор меня в принципе… не любит. Эта «нелюбовь» началась почти сразу, когда я перевелся из мединститута в педагогический. Она любит только тех, кто ей во всем потакает. Куратор убеждена, что у меня просто шизофрения.
Я объяснил, что прошел комиссию в Москве. Комиссия признала меня абсолютно дееспособным человеком, согласилась с решением о трансгендерном переходе, о смене документов. Куратор же настаивает, что такую комиссию надо собрать в Пензе. И вообще [считает, что] мне стоит лечь в психиатрическую больницу.
В Пензе у нас нет квалифицированных врачей. Мне отказали в прохождении комиссии, сославшись на то, что в больнице нет сексолога. И его там действительно нет.
Куратор говорила со мной 20 минут в достаточно грубой форме. Она меня оскорбляла, унижала, призывала к отчислению. Давила на отношения с родителями. Она знает, что у меня плохие отношения с матерью.
Мать меня унижала, выгнала из дома. Она могла поднять на меня руку. Нечасто это делала, но все-таки. Куратор заявила, что все происходящее между мной и матерью — моя вина.
Куратор ссылалась и на педагогическую этику: «Такие, как ты, не имеют права преподавать». Но я преподавателем быть не собираюсь. У меня в любом случае аутизм — меня до преподавания не допустят.
Позже она меня привела к декану, мы уже разговаривали втроем. Декан со мной нормально разговаривала, пыталась все спокойно решить, объясняла, что не знает, что со мной делать. Но куратор и при декане продолжала меня оскорблять. Решили поговорить на следующий день с директором института.
К директору вызвали моих родителей, хотя мне в этом году 21 год исполняется. Куратор сказала, что пригласила и мать, и отца. Она знала, что мы с матерью на тот момент не общались. С отцом у меня относительно нормальные отношения. Я оповестил обоих родителей. Я знал, что отец работает, и он не придет. Мать вообще посмеялась: «Ведь тебе 20 лет, зачем я пойду?».
Отцу же куратор не звонила ни разу. В разговоре с директором сослалась на то, что потеряла его номер. Хотя отец ей давал свою визитку, и она его номер сохраняла на своем телефоне.
Разговор с директором шел почти час. Опять же, все, кроме куратора, говорили со мной спокойно и недолго. В разговоре всплыло, что у меня аутизм. Я объяснил, что я все равно не собираюсь работать в школе, просто дайте доучиться. Куратор за это зацепилась: «Вот у тебя аутизм, тогда тем более отчисляйся, ты же все равно работать не сможешь. Такие, как ты, не могут здесь учиться».
У них нет претензий к моей учебе и нет оснований, чтобы меня отчислить. Я пытался раньше перейти на дистанционное обучение, но куратор мне этого не позволила. У меня была справка, рекомендация о дистанционном обучении. Московский врач, психолог из нашего института — тоже все подтвердили, что мне рекомендовано инклюзивное обучение. Но куратор и в тот момент мне угрожала. Призывала перевестись на платное заочное обучение. Но я же учусь на бюджете, я отличник. В итоге учусь до сих пор очно, периодически испытывая приступы.
Дальше куратор начала угрожать, что «повесит» на меня статью за пропаганду «смены пола». Но я ничего не пропагандирую, я просто хочу, чтобы мне поменяли личные данные. На это у нее был другой аргумент: раз знают одногруппники, значит, это пропаганда.
Среди одногруппников у меня есть друзья, и я могу рассказать им о чем-то интимном. Она возмущалась, почему же одногруппники ей не рассказали об этом. Но это же достаточно интимный вопрос, почему они должны рассказывать?
В итоге и директор, и декан согласились принять мои новые измененные данные. В заявлении есть подпись декана, что она не возражает. Несмотря на это, мне пока их не поменяли. Узнал я об этом недавно, когда мне выдали академическую справку на старое имя. Возможно, это сделают к следующему учебному году. Я точно не знаю.
Я понимаю, что одногруппник писал это под давлением куратора. Раньше он тоже ко мне нормально относился, спокойно разговаривал, использовал правильные местоимения.
Здесь есть еще одна история: институт иногда выписывает материальную помощь студентам. И куратор заставляет нас сдавать деньги с материальной помощи, практически 50% забирают якобы в кассу института. Как будто бы на практику и раскопки. Но мы не уверены, что это так.
В прошлом году с каждого студента, кому выписали материальную помощь, взяли по 4200 ₽. Даже если это 5 человек — это уже много. Куратор лично деньги не собирает, а делает это через студента, которого она на меня натравила. Скорее всего, она понимает, что это подсудное дело.
Когда одногруппник начал на меня наезжать и угрожать, мои друзья встали на мою сторону. «Почему ты говоришь об этом? Как ты себя ведешь?» — писали они. У меня есть одногруппница, которой я однажды помогал, когда ее увозили на скорой. Она мне в личку писала, что на моей стороне и что не понимает, почему этот студент себя так ведет.
Мы недавно встречались с одногруппниками и абсолютно нормально разговаривали. Сидели вместе, играли в настольные игры. Они обращаются ко мне по правильному, новому имени, с правильными местоимениями. Они нормально ко мне относятся. Руку мне жмут, грубо говоря.
У нас в вузе стараются изучить историю всех стран. На Средние века был выделен один год. Мы по ним буквально пробежались по истории средневековья. Меня не устраивает такое изучение.
Также нас заставляют писать научные работы. Есть внутривузовская конференция. Я вижу, какие научные работы пишут студенты. Они пишут о том, о чем уже известно. Когда я писал свою работу, то переводил договор со старо-кастильского, я пытался делать что-то реально научное.
Требования к оригинальности минимальные — в среднем 75%. Какая в этом наука? Меня очень угнетает такое отношение к науке. Зачем рассказывать о том, что рассказывается еще в школе? У нас кто-то выступал с историей про иероглифы и не рассказал ничего нового. Просто буквально рассказали то, что мы проходим на занятиях. Фактически, это был просто реферат. Какая-то не особо научная наука.
Сейчас у нас каникулы. Мы с куратором не пересекаемся. Но по тому, что произошло с одногруппником, я понимаю, что кураторша мне спокойно вздохнуть не даст. Если она угрожала мне статьей за пропаганду «смены пола», то сейчас новый закон развяжет ей руки.
Мне хотелось бы выехать из страны. Но сначала мне не хотели выдавать загранпаспорт. Я подал заявление, у меня его приняли, взяли госпошлину. А потом звонят, говорят: мы не выдадим вам загранпаспорт, пока вы не встанете на воинский учет в военкомат.
Психиатр, который сидит на комиссии в военкомате, не принимает у меня документы о транссексуализме и аутизме, потому что эти бумажки из московской клиники. Они говорят, что «вам нужно лечь в нашу местную [больницу]». В местной больнице мне трижды рецепты неправильно писали. А тут — ложиться туда.
В общем, пока с военкоматом неизвестно, но мне все-таки выдали загранпаспорт. Не знаю, почему. Мы с адвокатом писали жалобу на Госуслуги, возможно, это помогло. Вот теперь думаю, как бы сделать визу.
А к вопросу о новом законе для трансгендеров — даже в Средние века все было лояльнее. А я знаю много историй из Средневековья.
Если же я смогу уехать в этом году, то учиться я буду уже 100% не здесь. Но учебу мне хотелось бы продолжить. Я хотел бы уехать в Испанию. Во-первых, это ЛГБТ-френдли страна, и они до сих пор охотно выдают визы россиянам. Я знаю испанский, пишу научные работы по истории средневековой Испании. Мне очень нравится их культура, их история. Но в России я эти знания получить не могу. У нас слабая система образования.
Если я не смогу уехать в этом году, бороться с куратором буду с помощью юристов. Уже несколько адвокатов в курсе моей ситуации. Я понимаю, что я сам с ней не справлюсь. Она — замдекана, она могла заставить замолчать директора института. Она была единственной, кто говорил со мной грубо. Вела себя так, будто ей все дозволено. И я понимаю, что это человек, который понимает свою вседозволенность. И наказать ее не получится. Даже за то, что она берет деньги с материальной помощи. Поэтому пусть этим занимаются профессионалы.
